Сегодня Порошенко посетил Харьков. О том, как это было, на улице Рымарской, смотрите в видеообзоре Анатолия Шария. А мы скажем о том, чего ни Шарий, ни устроители «праздника», ни сам гарант явно не знают и не догадываются.
Разумеется, местные власти проработали к визиту президента весомый повод. А именно — открытие недостроенного до сих пор Оперного театра на Рымарской. Молодая власть говорила, что отстраивали аж десять лет. А старики помнят, что знаменитое здание на Рымарской обезлюдело в самом начале украинской независимости. И много, очень много страстей-мордастей было вокруг этого проекта. Но мы и не об этом.
Мы — о другом. О том, какую свинью подсунули Кернес со Светличной своему патрону. Ведь старики многое помнят…
Первый в мире суд над нацистскими преступниками проходил с здании оперного театра на Рымарской.
В харьковском музее Холокоста находятся копии материалов этого судебного процесса (Госполитиздат,1943 г.) на 99 стр. 15-18 декабря 1943 года в Харькове, одном из первых городов Украины, освобожденном от ига оккупации, открылся судебный процесс над немецко-фашистскими преступниками. Невелики были чины этих рядовых палачей третьего рейха, и совершенные ими злодеяния были лишь частью той чудовищной цепи преступлений, о которых впоследствии узнало человечество. Но это был первый суд над фашизмом, ставший историческим прецедентом, — впервые в мировой практике судили за преступления против человечности.
Заседания военного трибунала 4-го Украинского фронта проходили в полуразрушенном вымершем городе, в который едва начала возвращаться жизнь. В искалеченный, лежащий в руинах Харьков прибыли десятки советских и зарубежных корреспондентов. К судебному процессу, длившемуся четыре дня, было приковано внимание всего мира.
— Прошу встать. Суд идет! — секретарь военного трибунала 4-го Украинского фронта капитан юстиции Кандыбин произнес эти слова негромко, но в переполненном зрительном зале харьковского оперного театра, где проходил процесс, их услышали не только партер и галерка, они разнеслись по всему миру.
«Я долго ждал этого часа,— торопливо записывал в своем блокноте сидящий в ложе прессы Илья Эренбург. — Я ждал его на дорогах Франции. Я ждал его в Истре и Волокамске, глядя на пепелища и виселицы. Я ждал его в селах Белоруссии, в городах омраченной Украины. Я ждал часа, когда прозвучат слова: «суд идет». Сегодня я их услыхал. Суд открыт. На скамье подсудимых, кроме презренного предателя, три немца. Это первые. Но это не последние. Мы запомним день 15 декабря — в этот день мы перестали говорить о предстоящем суде над преступниками. Мы начали их судить».
За судейским столом председатель военного трибунала 4-го Украинского фронта генерал-майор юстиции А.Н.Мясников и члены трибунала — полковник юстиции М.А.Харчев и майор юстиции С.С.Запольский. Слева государственный обвинитель полковник юстиции Н.К.Дунаев.
Внизу, в партере, откуда вынесено несколько рядов кресел, скамья подсудимых. За барьером, охраняемые автоматчиками, сидят те, кто еще вчера бесчинствовал в поверженном и беззащитном городе, вешал, расстреливал, травил окисью углерода евреев — женщин, стариков и детей, убивал военнопленных и мирных жителей.
Это — капитан военной контрразведки Вильгельм Лангхельд. Рыжий немец сидит неподвижно, выпятив грудь, на которой красуются нашивки за зимнюю кампанию сорок первого — сорок второго годов. Это — заместитель командира роты СС унтерштурмфюрер Ганс Риц, двадцатитрехлетний убийца с кокетливыми усиками на холеном лице. Это — Рейнгард Рецлав, неприметный, суетливый человечек с аккуратным пробором, в очках. Он самый младший по званию — старший ефрейтор бывшего харьковского гестапо. Это, наконец, — русский предатель, немецкий прислужник Михаил Буланов — дюжий молодчик со срошимися на переносице бровями. Он не расстреливал, не вешал. Просто работал шофером. Шофером душегубки… «Его в зале суда… ненавидели еще бесповоротней, чем этих трех немцев, хорошо зная, что без таких, как этот четвертый,такие, как эти трое, в чужой стране, как без рук» (К. Симонов).
Обвиняемых защищают известные московские адвокаты Н.В.Комодов, С.К.Казначеев и Н.П.Белов. Процесс был открыт для публики и прессы. Десятки зарубежных корреспондентов, аккредитованных в Москве, присутствовали на процессе: Ральф Паркер от лондонской «Таймс» и «Нью-Йорк таймс», Харш от радиовещательной компании «Колумбия», Шампенуа (Франция), Стивенс (США). Своих представителей командировали в Харьков влиятельные британские газеты «Санди экспресс» и «Дейли экспресс».
Алексей Толстой освещал процесс как корреспондент «Правды», молодой Леонид Леонов представлял «Известия» От «Красной звезды» прибыли в Харьков Илья Эренбург и подполковник Константин Симонов. От «Комсомолки» — Елена Кононенко.
Еще далека была победа, еще долгих 705 дней оставалось до открытия Нюрнбергского процесса, когда в Харькове, выстрадавшем двадцать два месяца оккупации, прозвучали суровые слова о неотвратимости расплаты за чудовищные преступления. Слова, которые с нетерпением и надеждой ждал весь мир:
— Суд идет!
18 декабря 1943 года после обвинительной речи военного прокурора Н.К.Дунаева Военный трибунал фронта приговорил всех четверых обвиняемых к смертной казни через повешение. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Приговор был приведен в исполнение на следующий день на Базарной площади, где собралось свыше сорока тысяч харьковчан. Пока шла казнь, толпа на площади сосредоточенно молчала.
