А завтра началась война. Две правды о событиях в Донецке 26 мая 2014 года

Когда говорят, что войну на Донбассе начал Порошенко, то в этом — первая половина правды. Когда утверждают, что войну начало ополчение Донбасса — в этом вторая половина правды. К дате 26 мая Петр Порошенко не был ни президентом, ни главнокомандующим. К дате 26 мая ещё не было ополчения Донбасса, а немногочисленные вооружённые люди ещё надеялись на плавный исход по реализации принятого на референдуме 11 мая решение о независимости Донбасса.

Но где-то в кулуарах противостояния уже была выдернута чека, после чего исход противостояния был предопределён. Внешне и вполне объяснимо донецкие стремилось взять под контроль важные объекты, в числе которых был донецкий аэропорт имени Сергея Прокофьева. Этому способствовало прибытие в шахтёрскую столицу группы подготовленных добровольцев из России, принявших участие в импровизированном военный параде в центре Донецка днём 25 мая. А в Киеве к вечеру этого же дня прошли торжества по случаю победы Петра Порошенко на президентских выборах. Поэтому ни первые, ни вторые — пока ничего не решали. Решала группа по захвату аэропорта и приказ Турчинова о нанесении авиаударов по терминалу. Аэропорт ещё работал на приём и отправку рейсов, город и прилегающий к аэропорту Киевский район жили обычной жизнью. Так началась война, которой исполняется ровно семь лет.

Первая правда. Бой за ДАП 26 мая 2014 года

В первых числах апреля 2014 появилась реальная угроза начала боевых действий на Донбассе. В Луганске взяли штурмом управления СБУ, в Донецке провозгласили марионеточное республику. Украинские военные начали занимать стратегические объекты в Донецкой и Луганской областях, постепенно накапливая там свои силы.

В обеих областях такими объектами стали аэропорты. Луганский аэропорт взяли под контроль подразделениями 80-й отдельной аэромобильной бригады, а в Международный аэропорт «Донецк» имени Сергея Прокофьева (сокращенно — ГАП) зашел 3-й отдельный полк спецназначения ГУР МО Украины.

Вся медийная, а за ней и военная внимание на то время было приковано к Славянск, где уже в мае шла настоящая война с применением артиллерии с обеих сторон и авиации со стороны Украины. Наращивание сил боевиков и эскалация конфликта происходили постепенно, и по объективным причинам — из-за недостатка сил, — враг не мог совершать провокации и вести бои на различных участках. После изменения фазы боев под Славянском, где основную роль теперь играла именно украинская армия, а не НГУ и СБУ, ситуация стала стабильно напряженной и украинские силовики наращивали ударный кулак для дальнейших боев за украинские города и села.

В начале мая в Донецке начали появляться вооруженные формирования боевиков, независимые от Гиркина в Славянске или Безлер в Горловке. Это был «Оплот» и «Восток». В батальоне «Восток» в течение всей летней кампании находилась достаточно большое количество представителей народов Кавказа, которые там появились как раз в мае. Этот батальон возглавлял командир Донецкой «Альфы» Александр Ходаковский, который вместе со значительной частью своих бойцов предали присягу и перешли на сторону пророссийских сил. В конце мая этот батальон был усилен подкреплением из РФ в виде отряда «Искра», львиная доля которого состояла из ветеранов боевых действий, или по меньшей мере с опытом службы в армии (ВДВ, СпН МВД, армейский СпН). Эта группа могла сильно повлиять на ход боевых действий и нанести много вреда украинским силовикам. Как показали дальнейшие события, им не удалось этого сделать.

Из всех административных зданий ДАП, 3 опСпП контролировал только старый терминал. Аэропорт работал в штатном режиме и ежедневно отправлял и принимал рейсы. Около 3-х ночи 26 мая на территорию нового терминала с помощью офицера-предателя из СБУ Александра Головуров зашли около 80 вооруженных боевиков вместе с Ходаковским и Бородаем. Расположившись в новом терминале, они вышли на связь с украинским командованием и выдвинули ультиматум с требованием, чтобы украинские военные покинули территорию аэропорта. Это был довольно самоуверенный шаг, однако опыт предыдущих аналогичных конфронтаций показывал, что подобное могло сработать. Украинские военнослужащие часто были не готовы применить оружие и открыть огонь на поражение.

Переговоры продолжались примерно до 7:00 утра. За это время украинские военные разместили две ЗУ-23-2 расчетам с 25-й отдельной воздушно-десантной бригады на взлетной полосе. Боевики также обустроили свои позиции на крыше терминала, где расположили расчеты ПЗРК и АГС-17. Заняли позиции и в самом терминале.

Примерно в 7:00 утра с ГАП вылетел последний самолет с пассажирами. Ориентировочно тогда же прибыло и подкрепление к боевикам, и их силы составляли около 120-130 человек. По неподтвержденным данным, так называемые переговоры и разного рода ультиматумы продолжались за того, что на территории аэропорта находился самолет с большой суммой денег. Также существует версия, что представители российского СпН (кадровые военные, находившиеся на службе) встретились с каким-то высокопоставленным в Донецке.

Эти версии невозможно опровергнуть или подтвердить, но существует еще одна, которая объясняет, почему около пяти часов ни одна из сторон не решалась применить силу. Украинские военные, выслушав ультиматум Ходаковского, выдвинули ему встречный — они оставят аэродром только тогда, когда последний гражданский покинет аэропорт. Таким образом подчеркивалась и забота о гражданских и статус боевиков, по официальной терминологии считались террористами, и это давало время на принятие решения и оценку ситуации.

26 мая. Село Долгенькое. Совещание руководителей АТЦ, сбор сил для высадки десанта в аэропорт. Из-за проблем, возникших с вертолетами, высадку пришлось отложить — были указаны другие районы высадки. Но уже примерно в 13:00 4 Ми-8 с бойцами 140 центра ССПО, 8 опСпП ГУР МО и разведывательного взвода 13 батальона 95 оаэмбр вместе с 2 Ми-24 вылетели на ДАП, где уже шел бой.

Начало боя положил точный выстрел снайпера 3 опСпП у оператора ПЗРК боевиков, который пытался сбить один из украинских вертолетов. Вертолеты высаживали десант по-боевому (бойцы на ходу спрыгивали с «вертушек») на вертолетной площадке у нового терминала. Разведывательный взвод 13-го батальона и подразделения 140-го центра перебежками отправились к старому терминала, а подразделения 8 опСпП — в сторону Спартака, где также завязали перестрелку с боевиками. Зайдя в терминал и заняв оборону на первом этаже (3 опСпП был на 2 этаже и на крыше), бойцы не знали, что делать. По рации передали, что Су-25 должен нанести удар по старому терминала. Это при том, что в АТЦ знали — там есть наши бойцы. Поэтому солдатам поступила команда спрятаться за колоннами. Но Олег Гуть, офицер 95-й бригады, взял ситуацию под свой контроль и в доступной форме объяснил, что если хоть один из его бойцов испытывает ранения — летчикам будет не сладко. Именно этот момент можно наблюдать на различных видео из сети — видно, как украинский Су-25 заходит на удар, но не выпускает ракеты. Только во время второго захода штурмовик выпустил ракеты, поразив именно тот самолет, в котором, согласно некоторой информации, была крупная сумма денег.

Кроме нового терминала, противник засел у «Метро» и отеля, откуда велся автоматный огонь и огонь с ГП-25. Су-25 обстрелял Новый терминал из пушки, потом три вертолета Ми-24 обстреляли его из пушек, прошли мимо, развернулись над озером, и, чтобы не подвергать город опасности, уже заходя на Новый терминал по стороны Донецка нанесли удар неуправляемыми ракетами. При этом часть боевиков, которые пытались оборудовать огневые позиции на крыше, попала под удар. Противнику стало понятно, что украинские силы полностью преобладают, и они решили отступать. Отряд «Искра» на двух КАМАЗах двинулся в направлении Донецка. Один из КамАЗов, двигаясь через Путиловский мост, был обстрелян боевиками батальона «Восток» с блокпосту в районе развязки. Другой КамАЗ ударился о бетонную ограду на Киевском проспекте и перевернулся. Согласно имеющейся версии, грузовики были уничтожены из-за предположения, что на КАМАЗах из аэропорта на Донецк начали наступление украинские силы. Есть также версия, что это сделали люди в черной форме, которые входили в состав батальона «Восток» и находились под командованием Юрия Голубана. Именно он, согласно версии, был украинским агентом, и по его приказу боевики открыли огонь по своим. После этих событий Голубан перебрался на контролируемые украинскими властями территории.

Кроме того, на улице Вокзальной автоматным огнем украинских бойцов был остановлен военный КамАЗ. Водитель бросил машину и убежал, а его пассажир, выйдя из грузовика, открыл огонь из автомата и был ликвидирован Украинский снайпером. Впоследствии боевики на различных гражданских машинах (включая машиной скорой помощи) подъезжали к терминалу, включали фары дальнего света и покидали машины. Украинский бойцам пришлось «гасить» это свет.

Под вечер на одной из крыш домов средствами ночного видения был замечен боевик с РПГ. Украинский снайпер ликвидировал угрозу. В ночь с 26 на 27 мая в аэропорт прибыл 10-й отряд ГУР на троих «Уралах» (один из БК, а два с личным составом). Новый терминал был заброшен боевиками, но и не контролировался украинскими военными. Стоит отметить, что от пожаров он светился, как новогодняя елка.

27 мая вертолетами Ми-8 были переброшены подразделения СпН МВД «Ягуар» и «Омега». Также своим ходом приехали представители УГО (согласно плану они должны быть вместе с СпН «Альфа», но те отказались ехать. УГО приняли их машины и добрались самостоятельно) в Пески, а оттуда — в старый терминал. СпН НГУ проводили зачистку старого терминала, открывали все закрытые ранее двери, проверяли все. В 22-23: 00 поступила команда зачистить новый терминал. УГО вместе с НГУ отправились на зачистку, где кроме трофейного оружия, использованных медикаментов и следов крови больше никого и ничего не нашли. 28-29 мая на Ми-8 доставили боекомплект и провиант, а уже 31 мая 140-й центр, разведывательный взвод 13-го батальона, УГО, 8 опСпП и СпН НГУ отправились в Днепропетровске и Харьковскую область, а как усиления начали прибывать военно транспортные самолеты Ил-76 с бойцами и бронетехникой 72 ОМБр.

Среди украинских бойцов трое получили ранения.

Вторая правда. Из «Искры» возгорелось пламя.

Подразделение «Искра» (громких названий типа «Интербригада» тогда никто не слышал) было сформировано на добровольной основе в первой половине мая 2014 года. Набор в подразделение вёлся через социальные сети, ветеранские организации и посредством личных знакомств. Именно последним из перечисленных способов была сформирована моя группа (Здесь небольшое, но важное отступление — группа формировалась мной начиная с моего увольнения из рядов ВС РФ в 2011 году под широкий спектр задач, вынужденно засветилась в событиях с В. В. Квачковым — интересующиеся могут самостоятельно пошерстить многострадальный интернет по данному вопросу — и, как следствие, находилась в «любимцах» ФСБ со всеми вытекающими проблемами. Это к вопросу о «наёмниках Путина»). Добор специалистов (фельдшер, снайпер) производился мной через личные знакомства. Параллельно был мною найден канал отправки на Донбасс через одну из ветеранских организаций. Таким образом, из Москвы я выдвинулся во главе группы из 12 человек. Сбор сводного отряда происходил в Ростове.

По прибытии подразделения на место сбора мы застали там две почти полностью сформированные группы, укомплектованные с помощью ветеранских организаций и соцсетей (т. е. «с бору по сосенке», несмотря на достаточно высокий индивидуальный уровень подготовки бойцов), во главе с командиром отряда Искрой. Работа с Искрой у меня не заладилась со старта — мужик явно был «со снарядом в голове» (как позже выяснилось, тяжело контуженный в 1-ю «Чечню»). Искра, в свою очередь, получал приказы от некого Андрея Ивановича, который при встрече напомнил мне типичного такого чинодрала из ЕдРа — апломб выше крыши, брюхо over 120 кг и т.д. (Как я подумал тогда, «командиров не выбирают». Армейская привычка, и моя ошибка номер раз. Надо было сходу слать нахуй этих двух «фюреров», возможности перехода границы и применения подразделения были и без них. Знать бы об этом тогда…). С командирами групп, наоборот, сработались сходу. Хоть и не кадровые офицеры, но ребята адекватные. Хотя… вызвало лёгкое недоумение, что в составе моей группы — 4 офицера запаса, в остальном отряде — ещё несколько, а «групёрами» поставили ребят-сержантов. Ну да ладно. Разместил людей, организовал быт, и стали мы ждать доукомплектования людьми.

Несколько слов о материальном обеспечении. Моя группа была обеспечена всем необходимым ещё в Москве за счёт продажи бойцами группы личного имущества (скидывались кто чем мог — 30-50-100 тыс. наличными, мотоцикл с молотка и т. д.). Так что «упаковались» на 5+. Единая форма одежды, качественное снаряжение, приборы наблюдения/прицеливания, связь, медицина и много чего ещё. В других группах всего этого не было — какой ни есть камуфляж, разгрузки без специализации и не у всех… На что рассчитывали опытные в общем-то бойцы, едущие на не первую в их жизни войну — лично мне непонятно. Мне было сказано ещё в Москве: «Всё, кроме „железа“ — сами. Железо — после пересечения границы, по специальности». Соответственно к этому и готовил группу.

В ходе доукомплектования мне докинули недостающих специалистов — гранатомётчика и сапёра. Также перетащил к себе бойца из другой группы — тот оказался сослуживцем моего зама по Чечне. Так что на финише я имел почти полный штат РГСпН — 15 человек, с некоторыми поправками по специализации.

В последний день перед отправкой на базу, где мы размещались, привезли группу чеченцев численностью около 25 человек. У нас это вызвало вполне понятный недетский напряг — нахуя нам эти пассажиры, с такими союзниками враги не нужны. Особенно напряглись после взаимного представления (— «Гранит»; — «Старый»; — «Север»; — «А я Абрек. С 95-го Абрек…»). Ситуацию пытался разрядить Искра: «Парни, я сам в первую Чечню… Так надо… поймите, обстановка диктует… временные союзники…». Получалось слабо. Точнее, совсем не получалось.

Поднялись по тревоге 22-го около 16.00, готовность к выдвижению №1. Сдали на хранение документы, телефоны (как позже выяснилось, не все и не всё). Подогнали КАМАЗы, загрузились, поехали. Приказа на марш, какой-то организации взаимодействия сверху не было. Сам организовал связь с идущим впереди КАМАЗом 2 группы в своей радиосети. По дороге заехали на находившийся неподалёку коттедж, оттуда радостно вывалилось ещё человек 30 в однотипной форме, разбежались по КАМАЗам. Я сижу в ахуе, ничего не понимаю. Ни о чём подобном и близко не говорилось. К счастью, командир и фельдшер подразделения прыгнули ко мне в кабину. Оказалось — «крымчане», т. е. подразделение, сформированное в Крыму, в основном из жителей восточных областей б.у.Краины. Ну, думаю, зер гут, хоть местные появились. Впрочем, маршрут никто не знает, идём за направляющим. Карт местности нет. Глонасс-навигатор у меня, похоже, единственный на отряд (Помните историю с обеспечением? Ага, прикол номер раз…).

Около 23.00 пересекли границу. В ночниках в полях вокруг движения нет. Режим радиомолчания, светомаскировка, лишних оборотов на двигатель во избежание шума не даём. Проходим несколько километров. Встали в посадке, заглушились. Спешиваю людей, бегу в голову колонны. Оказывается, встали у КАМАЗа, набитого ящиками. Ясно — «железо». Уже понимаю, что дополнительных команд не дождусь, веду группу к КАМАЗу с железом, приступаем к разгрузке. 1-я и 2-я группы помогают сортировать ящики на грунте. Появляется некий товарисч, командующий построить подразделения в 2 шеренги. Сюр какой-то… Хуй с тобой, одного наблюдателем в тыл, остальные строиться. Получаем «железо». Бля, это пиздец… Лент к ПК — 200–400 на ствол, сменных стволов нет, «инженерки» ноль (и нахуя тогда сапёр?…), магазинов — по 1–3 на автомат, патронов о,3–0,4 б/к на ствол… Вот тебе и «железо по специализации». В плюсе — есть РПО-А, РПГ-22, МРО, причём навалом. И ещё пол-КАМАЗа ящиков, трогать которые запрещено. Добро, от погранцов уже точно отмахаемся. (Кстати, у моих ребят магазинов оказалось 6–8 на ствол — всё-таки скупились этим добром ещё в России. Знал бы, лент пулемётных ещё взял. И ССП-1 сапёру. И ещё много чего…).

Загрузились, убрали тенты, вошли в связь и… рванули. Именно рванули — головной дал 80–90 км/ч вдоль посадок. Неожиданно встаём — крутой подъём из оврага, головная прошла, КАМАЗ с б/к — нет. Бегу вперёд. В овраге уже Искра, пытается выдернуть машину. Прошу Искру не гнать так, маршрута-то не знаем. Кивает, и тут же выдаёт: «Так, сейчас я подвину этот КАМАЗ, объезжайте его — и вперёд!»; — «Командир, давай перекидаем ящики в головную частично, облегчим машину — выйдет…»; — «Нет времени!» Не вопрос, вот только секундочку… Отхожу в сторонку, в радиосеть группы: «#Фидель — #Северу, двух бойцов в голову колонны налегке, бегом!»; «Так, парни, схватили по два ящика 5.45 и бегом в машину!» Сам тащу ящик РГДшек. Уф-ф-ф… Вопрос с б/к в масштабе группы решён. Поехали.

Выходим на трассу, включаю ГЛОНАСС. Ага, до Донецка-то хуйня делов, километров 50. Тут направляющий опять выдаёт за 100 км/ч. Вторая машина отстаёт, мы, соответственно, тоже. Начинаю прикидывать, что будем делать по прибытии в город — ведь как котята слепые, ей-богу. Что впереди по трассе — хз. На всякий-який даю команду «Без приказа не стрелять!». Не хватало ещё своих покрошить по запарке…

Заезжаем в Донецк. На въезде — блок, явно ополченский. Радостно машем друг другу. Попетляли по городу — встали. Выходим со Старым из машин: «Ну что, брат, куда двигаем?» — «А давай обратно к блокпосту, местных порасспросим?» — «Добро, поехали». По пути встречаем легковушку, оттуда машут, мол, давайте за нами. Направляющий идёт за ней. Заезжаем в переулок. На всякий команду «Внимание!», предохранитель скинул, ВОГ под ствол. Ворота какой-то воинской части. Заезжаем. Внутри — наш первый КАМАЗ на плацу, группа Гранита рядом. Докладываем Искре о прибытии. Хочется добавить пару ласковых за организацию марша, но сдерживаюсь. Хотя уже понимаю, что «тут вам не там».

Часть, в которой мы разместились — бывшая ВВ-шная, казармы-парк-столовая, всё как везде. Изучаем территорию, знакомимся с местными ополченцами. Оказывается, это бойцы батальона «Восток», а территория части — база батальона за номером 4. Разрабатываем боевой расчёт на случай нападения, дополнительно к нарядам «Востока» по КПП и парку выставляем свой НП на крыше недостроенной казармы. А ближе к вечеру, на совещании, начинаются сюрпризы. Во-первых, ни в какой такой Славянск отряд не выдвигается (хотя взять побольше боеприпасов с брошенного КАМАЗа нам изначально не давали под предлогом того, что оно, мол, для славянского гарнизона). Во-вторых, отряд ставится в подчинение командира «Востока» — некоего Скифа. Тут стоит заметить, что о светлой личности г-на Ходаковского мы не знали в тот момент ничего от слова совсем. И в-третьих, на передке нам, оказывается, делать нефиг. Естественно, у командиров групп назрело несколько вопросов формата «нахуя…» и «с хуя ли…» к старшему комсоставу. Но, не получив на них внятного ответа и побухтев, мы достаточно быстро успокоились извечным армейским «жираф большой, ему видней». Так была упущена моя вторая возможность сохранить подразделение…

Новый день — новые сюрпризы. Оказывается, отряд будет принимать участие в параде в центре города. Даём команду достать из рюкзаков балаклавы, и тут выясняется, что группе чехов в полном составе морду лица замотать нечем. Подходит Искра: «Мужики, по 3 балаклавы с группы…» — «А наши в чём будут?» — «Найдёте» — «Вот нихуя, пусть они сами и ищут!» — и в таком ключе минут 15. Плюнули, скинули по 3 балаклавы — один хрен часть наших их не одели из принципа.

Описывать парад смысла не вижу — видео сего действа в сети в количестве. Единственное, что бросилось в глаза — наличие у «Востока» БТР-70, правда, без КПВТ. Помнится, обрадовался тогда — хоть какая, а броня.

По прибытии на базу после парада собрались с командирами групп и в три лица насели на Искру — мол, необходимо проверить бой оружия. Тот поотбрыкивался, но в конце согласился на следующий день.

Нежданчиком около 20.00 нам подкинули тяжёлого вооружения — «Поднос» (82 мм миномёт) в 1 группу и АГС-17 — в мою. С пятью цинками ВОГов в довесок. А у меня, как назло, ни одного специалиста по нему. Почесал репу, назначил в расчёт АГС двоих бойцов по принципу «силёнок дохуя и с мозгами дружат» и около полутора часов их натаскивал. По ходу дела выясняется, что к миномёту вышибных зарядов нет. Ничего, их и изготовить самим можно… Когда у парней что-то начало клеиться, оставил их самостоятельно тренировать нормативы и вышел спокойно покурить, что мне, собственно, сделать не дали, о чём ниже…

Рекогносцировка в ДАП, уточнение задачи, выдвижение на объект

Около 22.00–22.30 — срочный сбор ком. групп, постановка задачи Искрой: «Форма одежды — гражданка, с собой „короткие“, едете на рекогносцировку объекта. На сборы 3 минуты, машина у входа». Смутило, что командир отряда сам не едет, а посылает младший комсостав, но раздумывать было особо некогда — переоделись, ПМ под ремень и ходу.

В машине уже двое — втискиваемся втроём на заднее. Пока едем, знакомимся: пассажир на переднем — офицер «Востока», водитель — начальник СБ объекта. «А что за объект-то?» — «А вам не сказали?.. Аэропорт». На тот момент особо не удивило, аэропорт — так аэропорт…

Подъехали к служебному входу нового терминала. Востоковец и я остались у машины, Гранит, Старый и СБшник — двинули внутрь. Ходили долго — около часа. Почему — выяснилось на обратной дороге.

Во-первых, у СБшинка на схеме АП долго выясняли в подробностях состав и расположение подразделений охраны объекта. Выяснилось следующее: АП охраняется отрядом кировоградского спецназа численностью до 150 человек. Посты по периметру, на КДП и на ближнем приводе. Вооружение постов — стрелковое. Из тяжёлого — «василёк» и пара АГСов у расположения отряда в старом терминале. Плюс на взлётке — 2 ЗУшки.

А во-вторых, смутили вырезанные куски видеозаписи с камер наблюдения старого терминала и КДП. Происхождение «дырок» СБшник объяснить не смог(!).

В целом пришли к выводу — штурм комплекса с последующим взятием под контроль возможен при условии гарантированного выведения из строя обеих ЗУшек синхронным ударом четырех групп по 20–25 человек при наличии в резерве 5–10 человек и хотя бы одной брони. Объекты захвата — КДП, ближний привод. Параллельно блокируются старый терминал и участок местности севернее ВПП по лесополосе (примерно там, где сейчас позиции ВСН). Срок подготовки операции — около суток.

С этими мыслями вернулись на базу, сразу попав на совещание. Докладываем — мол, так и так, рекогносцировка проведена, предлагаем такой-то план операции. В ответ слышим — ваши соображения нам похуй, занимаете новый терминал и всё, дальше переговоры. На недоумённые комментарии Скиф закатил натуральную истерику — есть мол приказ, вот и выполняйте, нехуй тут обсуждать — и выскочил из кабинета. Дальше выступил товарищ, представившийся командиром сводного штурмового отряда, уточнил уже по делу — подъём групп по тревоге через 10 минут, начало выдвижения через полчаса, с собой весь б/к и всё тяжёлое, задача — обозначить присутствие и при необходимости пошуметь слегка, т. к. вопрос сдачи аэропорта уже решён дипломатически. Вопросы по порядку выдвижения на объект, гарантиям соблюдения договоренностей и т. д. — побоку: «Хорош трепаться, приказ яснее некуда, поднимайте группы!» Ну ок, поднимаем (хотя по уму надо было сесть на пятую точку и объявить, что никуда не пойдём, пока задача не будет кристально ясна — ну да военная косточка — и последний шанс сохранить людей…).

После подъёма групп наскоро построил своих и попытался за оставшиеся 10 минут хоть что-то разжевать на пальцах по поставленной задаче. Получилось, естественно, слабо, только в общих контурах. Получаю радиостанцию в радиосеть отряда. Бросалась в глаза общая неорганизованность выдвижения — около десятка микроавтобусов хаотично загружались на плацу и выезжали с базы. Матюгами удалось вырвать себе 2 пустые машины и рассадить в них группу. Поехали. Последнее указание — уже в машинах — «без приказа огонь не открывать».

Подъехали к служебному входу терминала в голове колонны. В силу замечательной организации ломимся всей толпой в один вход, в 250 метрах и в прямой видимости пулемётного расчёта кировоградцев. Забив на приказ о не открытии огня, командую заму: «Мороз, пулемёт под опорную колонну, готовь „шмель“. Жёлтый ЗИЛ видишь? Там ПКМ. Дёрнется — гаси его». Разбежались по зданию, заняли крышу и верхние этажи, выдворяем с территории гражданских. От старого терминала движения нет, на КДП тихо, ЗУшек не видать. Появилась мысль — а может зря мы выёживались на совещании, вроде тихо пока… Тем временем собираемся с командирами 1-й и 2-й групп на крыше, делим сектора. Я забираю сектор от КДП до кладбища включительно, выставляю наблюдателей, дежурные огневые средства, разворачиваю АГС. В направлении старого терминала устраивается снайперская пара из хозяйства Скифа, винтовка .308 или .388 — особо не присматривался. Сидим. До рассвета — полная тишина, движения в секторе нет.

С рассветом начинается маневрирование вокруг на противника: оживлённое движение на КДП (напоминающее эвакуацию имущества), на ВПП на дальности 600–700 метров разворачиваются ЗУшки, к кладбищу выдвигаются пулемётные расчёты… Похоже, переговоры будут тяжёлыми, если вообще состоятся… Неожиданно приезжает подкрепление — группа чехов. Сдаю им часть позиций, на крыше оставляю только расчёт АГС, наблюдателей — на этажи, т. к. появилось нехорошее предчувствие. Передвижения кировоградцев продолжаются — на КДП садятся снайпера с чем-то интересным вроде АСВК ил М-82. Следом за чехами приезжает Скиф с несколькими журналистами. Понимая уже, в какую кашу влезли, командую своим — «всем закрыть лица!»

Вызывает к себе Искра: «Бери двух бойцов понаряднее, сопроводишь журналистов на крышу» — «Командир, может, ну его — на крышу, всё-таки позиции, снайпера напротив, пусть тут поснимают…» — «Заебал спорить — веди на крышу!» Беру бойца в помощь, поднимаемся наверх и добросовестно пытаемся прикрыть собой кучку разбегающихся во все стороны папарацци, а заодно закрыть от них некоторые нюансы — например, кучу «шмелей» на входе… Наверное, со стороны смотрелось забавно.

Тем временем Скиф собрался и уехал, вместе с ним убыла и снайперская пара с навороченным стволом. Провожаем журналистов, с ними на одной машине убывает офицер за запасными аккумуляторами на станции радиосети отряда.

Спускаюсь на 1 этаж, садимся с командирами групп думать, как быть, если вдруг что. Неожиданно доклад в радиосети группы: «Командир, воздух! Два „Грача“, на 70!» Несусь наверх с мыслью: «Бля, там же АГС с расчётом!» Чётко запомнилось: в радиосети группы доклад «воздух!», в отрядной сети команда «не стрелять!» Абсурд, бля…

Авиация отрабатывает первый залп по крыше, следом доклад: «Две вертушки, на 90!» Ого! Вот и закончились переговоры… Вертушки отрабатывают из ГШ по окнам и уходят на второй круг. На лестнице сталкиваюсь со своими АГСниками. Прут на себе машинку со станком и весь боекомплект. У наводчика всё лицо в крови. Первая мысль: «Как они его вытащили!?», вслух — «Саня, что с башкой?» — «Ерунда, командир, осколок!» — «Так, быстро на первый этаж, выставляйтесь на КДП по навесной, работать по команде! На крыше кто остался?» — «Да, чехи, двое кажется. Тяжёлые…» Ясно, будем вытаскивать. Спускаюсь, собираю дымы, назначаю людей на эвакуацию. Бойцы уходят наверх, вместе с осетинами. Очередной авиаудар, на этот раз НУРСами. Краем сознания проходит мысль : «А ведь один ФАБ в крышу — и капец»

Возвращаются бойцы с эвакуации раненых. Одного вытащили, на чём дело и застопорилось — слишком плотный огонь. Ладно, сейчас исправим… Разворачиваю АГС на закрытой позиции внизу в сторону КДП, выставляю наблюдателей. В процессе кто-то из моих неудачно брякает в эфир позицию и этаж — прилетает туда через считаные секунды. Эге, всё-таки слушают… Учтём. Параллельно пара огнемётчиков с прикрытием выдвигаются на позицию для залпа по старому терминалу. Со второй попытки пристреляли АГС, удачно накрыли КДП. «Шмели» отрабатывают старый терминал. Доклад с крыши — вот теперь всех вытащили.

Тем временем на часах уже около 17.00, подходим к Искре с риторическим «а что дальше-то?» В ответ — «ждём коридора для эвакуации». Сразу определяемся по порядку выхода: 1-я и 2-я группы с чехами — в пешем порядке на прорыв за КАМАЗами с ранеными, мои — на прикрытии.

Обхожу НП, попутно пару раз попав под авиацию. Довольно быстро выясняется, где расположены несущие элементы конструкции — за ними и укрываемся. Довожу порядок выхода из терминала. Тем временем КАМАЗы загоняются внутрь (что получилось тоже далеко не с первой попытки — под огнём-то…), в них грузят раненных и АГС с б/к. Резко — команда на подготовку к прорыву, и тут же — уточнение от Искры: «Все в КАМАЗы, выход заблокирован, прорываемся на огне!» Сажаем в кабины по 2 человека — основной и запасной водители — обкладываем их всеми имеющимися бронежилетами. Загружаем людей в машины, по ходу доводим приказ командира отряда. Сажусь крайним в кузов второго КАМАЗа у открытого заднего борта, кричу сидящему сзади — «Держи крепче за разгрузку!» Ну, понеслась…

Выскакиваем из терминала, тут же попадаем под огонь. Первая машина получает кинжальный залп в кабину и теряет ход, обходим их — водитель двухсотый, второй пытается перехватить управление, поворот, передо мной старый терминал. Успеваю высадить в него два магазина и ВОГ. Сзади орут в голос раненые — похоже, досталось кому-то крепко, но даже обернуться — некогда. Боковым зрением вижу — второй КАМАЗ набирает ход. «Пока нормально. Вырвемся».

Летим, отрабатывая все подозрительные участки. Вторая машина отстала, упустили из виду на повороте. Неожиданно — новый огневой налёт. Поскольку сижу лицом назад, противника вижу последним. Успеваю отработать 2 очереди — клинит автомат. Пока пытаюсь выкинуть осечной патрон — ещё несколько попаданий, кричат новые раненые. Автомат резко дёргает в руках — пуля в пистолетную рукоять (как потом увидел, ещё две — в разгрузку и штанину — не почувствовал). Рукоять, соответственно, — в щепки, торчит только покорёженный фиксирующий винт. Пока ковырялся со стволом — удар под днище машины, и КАМАЗ встаёт на 3 . Две секунды шаткого равновесия — удар колёсами о бордюр — небо-земля-небо-земля… Открываю глаза на траве. Вроде живой. Слышу рядом чей-то стон. Поднимаю голову, осматриваюсь. Вокруг несколько неподвижных тел, ещё десяток шевелятся. Ору — «круговая оборона!» Начинаю проверять пульс у лежащих. Оборачиваюсь — команду выполнили двое чехов и два моих бойца, остальные дают стрекача за угол ближайшего дома. «Суки, стоять!» — выходит сплошным хрипением, сорвал голос всё-таки… (Да, парни, если вы это читаете — из песни слова не выкинешь…)

Выскакиваю на проезжую часть, вместе с чехами начинаем тормозить подъезжающие машины (казалось сюром каким-то — в пяти минутах езды мясорубка, а тут нормальное такое уличное движение…), грузим в них раненых и с сопровождающим — в больницу. С последним раненым уезжаю сам. Доезжаем до больницы (как выяснилось позже, областная травматология), сдаём парней в приёмник. Буквально через полчаса приезжают парни из «Востока» — уточнить ситуацию. Сказать, что хирургическая бригада в ту ночь охуела — это не сказать ничего. Больше десятка раненых, половина тяжёлые и нестабильные… Хирурги справились.