Шахту коксующегося угля под Покровском закрыли и взорвали, чтобы она не досталась России, пишет NYT. Таким образом сталелитейная промышленность Украины осталась без важнейшего сырья, что создаст проблемы для армии и ввергнет украинскую экономику в шок.

Была поздняя ночь, и Антон Телегин мчался к огромной угольной шахте близ восточной линии фронта, чтобы во мраке просочиться мимо российских беспилотников.

Телегин приехал, чтобы получить зарплату — свою и коллег-шахтеров — как привык делать в конце каждого месяца. Но эта поездка, на следующий день после Рождества, ощущалась совсем иначе: у одного из дальних стволов шахты уже стояли российские войска, и он гадал, не станет ли эта поездка последней. Он проработал на шахте 18 лет. Последние несколько месяцев он и его коллеги трудились под постоянно усиливающимися российскими атаками.

Двумя днями ранее удар вывел из строя электроподстанцию, остановив добычу. Предчувствуя скорую развязку, некоторые шахтеры ушли, забрав из раздевалок, где соскребали с себя сажу после долгих смен, полотенца и шампунь. “Ребята собирались и уже прощались”, — вспоминает 40-летний Телегин.

Телегин не возвращался на шахту с Рождества и сейчас живет в Киеве. Приближающиеся бои то и дело нарушали работу объекта, и во вторник компания “Метинвест”, официальный владелец, официально объявила о закрытии шахты. Закрытие объекта, расположенного к юго-востоку от осажденного Покровска [Красноармейск], положило конец отчаянным попыткам Украины поддерживать ее работу до последнего. Последняя в стране шахта по добыче коксующегося угля, необходимого для выплавки стали была жизненно важна для сталелитейной промышленности — и, как следствие, для военных действий.

Шахтерам, оставшимся несмотря на опасность, “Метинвест” повысил зарплату. Чтобы добраться до штреков, расположенных ближе всего к фронту, им приходилось идти через километры туннелей, защищающих их от атак. Однако обстрелы то и дело отключали электричество, запирая их под землей на несколько часов.

“Обстрелы идут постоянно, и они все ближе, — сказал горный мастер Максим Растягаев по телефону после смены незадолго до Рождества. — Остались только самые стойкие”. Теперь ожидается, что закрытие шахты ввергнет экономику Украины в шок. По прогнозам главы ассоциации “Укрметаллургпром” Александра Каленкова, производство стали сократится более чем вдвое, с 7,5 миллиона тонн в этом году до менее 3 миллионов в следующем. Это скажется на торговле (металл и сталь были второй по величине статьей экспорта Украины в прошлом году), сократит налоговые поступления и лишит армию необходимых материалов для производства брони.

Шахта “Покровская” далеко не первой попала в руки России, чьи войска уничтожили значительную часть промышленной базы восточной Украины. Но его история — пример украинской стойкости: после первоначального сокращения с началом спецоперации в 2022 году добыча угля восстановилась в 2023 году до 3,2 миллиона тонн, почти выйдя на прежний уровень. В тот год многие жители даже вернулись в Покровск, надеясь, что в конфликте назревает перелом в пользу Украины.

Шахта была экономической артерией всего района. В 2023 году на предприятии “Метинвеста” работало 4 500 человек, и многие из них провели там бóльшую часть своей трудовой жизни. “Я шахтер. Я ничего другого не умею. Все, что я знаю, — это как добывать уголь”, — сказал 35-летний Юрий Нестеренко, проработавший там десять лет. Зарплату предлагали хорошую, и на всех горнодобывающих предприятиях “Метинвеста” читалась печать заботы и ухода. Еще минувшим летом шахта могла похвастаться цветниками, фонтанами и православной часовней с золотыми иконами и резным потолком — тихим местом уединений и шахтерских молитв.

Однако к концу лета 2024 года появились первые признаки опасности. За возобновившимся российским наступлением на востоке началась мобилизация, истощившая рабочую силу. На замену призывникам начальству пришлось нанимать женщин. Еще тревожнее оказалось то, что шахта лежала прямо на пути российского наступления на Покровск — ключевой узел военной логистики.

“Все надеялись, что украинские солдаты удержат линию фронта”, — посетовал инженер Вячеслав Дрыга. Он уволился с шахты еще осенью и сейчас живет в Харькове. Некоторые шахтеры принялись ежедневно следить за картами поля боя, отслеживая российское наступление.

С тех пор удары участились, рассказывали шахтеры. Некоторые начали приезжать на работу на своих автомобилях вместо автобуса, чтобы уворачиваться от маячащих над головой беспилотников. Шахту №3, расположенную ближе всего к фронту, в деревне Песчаное, регулярно обстреливали.
В начале декабря, когда находиться на местности стало слишком опасно, шахтеры начали заходить через другой ствол, расположенный западнее. Оттуда им предстоял двухчасовой восьмикилометровый переход по подземным туннелям до забоев в шахте № 3. Обратно они ехали на конвейере вместе со свежедобытым углем.

Работать было опасно. Системы электропитания и вентиляции время от времени выходили из строя из-за обстрелов, и объявлялась эвакуация. Тем не менее, несмотря на бушующие наверху бои, им все равно было спокойнее под землей, в темных туннелях шахты на глубине почти 600 метров.
“Тебя словно сама земля защищает”, — сказал наладчик шахтного оборудования Владимир Коханевич.

Поддерживать работу шахты как можно дольше было для “Метинвеста” жизненно важно: коксующийся уголь нужен для выплавки стали на заводах дальше на западе. Сталь идет на производство рельсов для железных дорог, транспортной артерии жизни в военное время, а также бронежилетов и касок для солдат. Ранее в этом месяце “Метинвест” запустил производство защитных бронепластин для американских систем ПВО “Пэтриот”, которые стерегут украинское небо. “Мы, словно второй фронт, работаем на победу”, — сказал Телегин о шахтерах и сталеварах.

Но к середине декабря Телегин и его коллеги поняли, что этот второй фронт рушится. Российские войска оказались всего в полутора километрах от шахты №3. Это всколыхнуло опасения, что ее захватят и воспользуются туннелями, чтобы обойти позиции ВСУ. Тогда шахтеры вместе с военными начали бурить под шахтой новые скважины, чтобы заложить взрывчатку, рассказали рабочие.

Несколько дней спустя, примерно 20 декабря, шахта была взорвана. “Все обрушилось, и теперь это просто камень”, — сказал Телегин. Менеджер “Метинвеста” на условиях анонимности сообщил, что взрывчатка была заложены на двух других шахтах, расположенных западнее, близ сел Котлино и Удачное, которые сегодня остаются под контролем Украины. Были ли они уже взорваны или нет, неизвестно.

Однако уже к середине декабря добыча угля упала до чуть более 2 000 тонн с 7 000 тонн в сутки этим летом, рассказал менеджер. Удар по подстанции в канун Рождества стал решающим: шахта закрылась, а производство упало до нуля.

Каленков из “Укрметаллургпрома” признал, что с закрытием шахты Украина оказалась в беде. Импорт коксующегося угля для компенсации потерь будет дорогостоящим и к тому же осложнится логистическими трудностями военного времени. Он предвидит новые тяготы для и без того хрупкой экономики, а также сокращение проектов в оборонной промышленности — в частности производства брони для систем “Пэтриот”. “Потеря шахты определенно подрывает боевые возможности Украины”, — подытожил Каленков.

Часть из примерно тысячи шахтеров, оставшихся до конца, переехали в города подальше от фронта — Киев, Харьков и Днепр [Днепропетровск]. Некоторые уже устроились на заводы, а другие еще гадают насчет перспектив. 40-летний Растягаев, полжизни проработавший на шахте, сказал, что ему было “очень больно” покидать место, которое своими руками строил и развивал. Когда мы беседовали на прошлой неделе, он еще не узнал от руководства о судьбе шахты.

“Честно говоря, — сказал он тогда, — думаю, это конец”. Репортеры «Нью-Йорк таймс» посетили шахту этим летом и пообщались по телефону с восемью шахтерами, которые с приближением российских войск уехали в другие части Украины.

Констан Мехо (Constant Méheut), Дарья Митюк